П.В. Стегний Разделы Польши и дипломатия Екатерины II МОСКВА «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» 2002 УДК 327(47+57)« 1770-1797» ББК 63.3(2)513-6 С 79 © Стегний П.В., 2002 © Подготовка к изданию и оформление издательства «Международные отно- ISBN 5-7133-1152-Х шения», 2002 ВВЕДЕНИЕ Разделы Речи Посполитой* между Пруссией, Австрией и Россией, случившиеся в просвещенном XVIII веке, принадлежат к «вечно живым» темам европейской истории. В различных странах издано (и продолжает выходить в свет) впечатляющее количество моногра­ фий, мемуарной литературы, архивно-документальных публикаций, посвященных как разбору обстоятельств исчезновения Польского государства с карты Европы, так и рецидивам территориальной пе­ рекройки Речи Посполитой в XIX веке, выявивших повторяемость, растянутость во времени самой тенденции разделов. Разделы 1772, 1793 и 1795 годов - это и одна из «болевых точек» европейской истории, российско-польских отношений. Они так или иначе повлекли за собой длинную цепь трагических событий, среди которых польские восстания 1830 - 1831 и 1863 - 1864 годов и по­ следующие неудачные попытки царской администрации инкорпо­ рировать Польшу в состав Российской империи, двусмысленности деклараций Февральской революции по польскому вопросу. Затем, после обретения Польшей независимости в 1918 году, - советско- польская война 1920 - 1921 годов, завершившаяся массовой гибелью наших военнопленных в польском плену, и трагедия Катыни и Мед­ ного, вступление советских войск в Польшу 17 сентября 1939 года и фактическое соучастие за год до этого Польши в мюнхенском сговоре (ультиматум Чехословакии с требованием вернуть Тешен- скую область). Простое перечисление противоречивых, остро, порой болезненно воспринимающихся тем, встающих в этом контексте, * Термины «Речь Посполитая» и «Польша» используются в данной работе в соответствии с установившейся в научной литературе традицией как идентичные. В случаях, когда дуализм Речи Посполитой приобретает существенное значение, употребляются общепринятые термины «Коронные земли» и «Литва». 3 4 ВВЕДЕНИЕ показывает, насколько важным остается объективное исследование польского вопроса в его исторической ретроспективе. Отсюда - все новые и новые обращения историков к эпохе раз­ делов как к исходной точке «польского вопроса» - сложнейшего исторического феномена, природа, причины и следствия которого во многом остаются невыясненными или недостаточно выясненными. Дело в том, что при основательном, но далеко не полном освоении фактического материала, дискуссии вокруг целого ряда сущностных, принципиальных вопросов, касающихся разделов, продолжаются. Обобщая оценки и точки зрения отечественных и зарубежных исследователей, можно выделить следующие проблемные блоки: - Соотношение внутренних (анахронизм государственно-поли­ тического устройства Речи Посполитой) и внешних (политика со­ седних держав - Пруссии, Австрии, России) факторов в разделах, а затем и уничтожении в 1795 году Польского государства. Значительная часть отечественных (С.М.Соловьев, Н.И.Косто- маров, Н.Д.Чечулин, Ф.Ф.Мартенс, из современных - Г.А.Санин) исследователей склонны связывать «падение Польши» в первую оче­ редь с глубочайшим и затянувшимся внутренним кризисом, внут­ ренним разложением польского государственного строя, всевластием и своекорыстием шляхты, использованным соседями Речи Поспо­ литой, в первую очередь Пруссией и Австрией, а также Россией, для территориальных приращений за ее счет. Схожей точки зрения придерживались ведущие дореволюцион­ ные немецкие (К.Шлецер, Е.Германн), часть польских («краковская школа») исследователей, возлагавших, однако, основную ответствен­ ность за разделы на Екатерину II. С другой стороны, немало последо­ вателей было и остается у крупного австрийского историка А.Веера, связывавшего причины разделов с «полным разложением европей­ ской системы государств во второй половине XVIII века и обуслов­ ленной этим бездеятельностью посторонних разделу держав». Широ­ кое хождение до сих пор имеет и теория «заговора против Польши», которую развивают ряд французских и польских, в том числе совре­ менных, авторов. Пример - в целом очень интересная работа Т.Це- гельского и Л.Кондзели «Разделы Польши. 1772 - 1793 - 1795» (Варшава, 1990). Не менее широкий разброс мнений прослеживается и по другим базовым аспектам проблематики разделов: - Являются ли разделы аномальным явлением в контексте общей логики развития международных отношений в Европе в эпоху позд­ него абсолютизма или мы имеем дело с закономерным результатом определявших ее общих тенденций? - Следует ли рассматривать разделы 1772, 1793 и 1795 годов как фазы единого процесса («теория заговора») или каждый из них обус­ ловлен своими причинами? ВВЕДЕНИЕ 5 И, наконец: - Какова мера ответственности каждой из держав - участниц разделов? Излишне говорить, что именно этот последний вопрос и в про­ шлом, и сейчас в наибольшей степени попадает в резонанс поли­ тических конъюнктур, в силу которых исследователи политики раз­ делов дружно пытались и пытаются снять ответственность со своей страны, не упуская, однако, возможности «поморализировать» на­ счет ее партнеров. Большинство отечественных, впрочем, как и зарубежных исто­ риков, склонны считать основным архитектором разделов прусского короля Фридриха II, рассматривая роль России как вынужденную обстоятельствами русско-турецкой войны 1768 - 1774 годов, для успешного окончания которой было необходимо нейтрализовать открытое противодействие Австрии и скрытое - Пруссии. В адрес Екатерины (по крайней мере, в России XIX века) высказывался едва ли не единственный упрек - в усилении Пруссии и передаче укра­ инской Галиции Австрии. Против течения осмеливались идти только тогдашние революционные демократы - М.Бакунин и А.Герцен, призывавшие вернуть независимость Польше, поделенной «между одной немкой и двумя немцами», В результате в 60-е годы XIX века под влиянием авторитета С.М.Соловьева, опубликовавшего в 1863 году, году очередного поль­ ского кризиса, первое в России комплексное исследование разделов - «Историю падения Польши», сформировалась ставшая базовой и перешедшая затем в советские учебники истории «национальная» концепция, согласно которой Россия, участвуя в разделах Польши, только возвращала в свой состав украинские и белорусские земли, не присоединив ни пяди территории коренной Польши (вопрос о Литве и Курляндии трактовался как имевший для них положитель­ ные последствия в связи с тем, что «Россия была более экономически развита, чем Речь Посполитая»). При этом, однако, отмечалось, что «русский царизм... вместе с Пруссией и Австрией несет ответствен­ ность за участие в этом несправедливом акте». На первый взгляд, подобные оценки выглядят достаточно взве­ шенными, особенно с учетом признания коллективной ответствен­ ности царизма за «несправедливый акт» в отношении Польши. Если же вникнуть глубже, то поиск «главного злодея» или выделение одного, хотя и важного, фактора из комплекса причин, обусловив­ ших разделы, не просто уводит от непредвзятого взгляда на бурную и противоречивую историю международных отношений в Европе во второй половине XVIII века. Мы имеем дело с типологически невер­ ным подходом, поскольку оценка исторических событий двухвеко­ вой давности на основе реалий и нравственных постулатов поздней­ шего времени слишком часто создает почву для политизированных 6 ВВЕДЕНИЕ спекуляций, не имеющих ничего общего с осмыслением историче­ ского опыта. Применительно к разделам Польши понять логику столь многомерного, поливалентного процесса - это и значит воздать по заслугам его участникам. Исходя из этого, представляется, что выйти на неангажирован- ные, объективные оценки разделов можно лишь при условии систем­ ного подхода, предполагающего их рассмотрение в рамках эволюции международных отношений в Европе, прослеженной в течение до­ статочно длительного временного периода. Это дает возможность не только выявить ретроспективные его истоки, но и учесть последую­ щее развитие породившей его тенденции. Справедливости ради надо сказать, что такие попытки делались как раньше (французским исто­ риком А.Сорелем, из наших - В.О.Ключевским), так и в последние годы - немецкими исследователями М.Г.Мюллером и М.Шульце- Весселем, российским Институтом славяноведения, выпустившим сборник «Польша и Европа в XVIII веке. Международные и внут­ ренние факторы разделов Речи Посполитой» (М., 2000). Сейчас, после кардинального изменения геополитической ситуации в Ев­ ропе и мире, подобный подход представляется особенно перспек­ тивным. По существу, в 1991 году в истории международных отношений завершился 3,5-вековой цикл (исходную точку которого можно, разумеется, с известной долей условности пометить 1648 годом - Вестфальский конгресс), в течение которого происходило формиро­ вание политической карты Европы*. Это уникальная возможность взглянуть не только на то, как зарождались и развивались междуна­ родные отношения на континенте в новое время, но и с какими итогами государства Центральной и Восточной Европы - Польша, Германия, Австрия, Россия, Литва, Украина, Белоруссия - подошли к новейшему этапу своей современной истории. Не вдаваясь в детали длительного, исключительно сложного и внутренне противоречивого процесса формирования устойчивых геополитических структур в Центральной и Восточной Европе, роли в нем России, укажем только на одно обстоятельство, которое пред­ ставляется нам важным для понимания характера действий россий­ ской дипломатии, в том числе в период первых трех разделов Польши. Россия в силу обстоятельств достаточно случайных - подписания ею Столбовского договора со Швецией - вошла, наряду с Францией и Швецией, в число гарантов Вестфальского мира. С этого времени - и это уже принципиально важно - стратегия и тактика российской дипломатии начинает определяться не только ее географическим положением, возраставшей военной и экономической мощью, поли­ * Более детально этот вопрос рассматривается в разделе первом второй главы. ВВЕДЕНИЕ 1 тическим влиянием, но и востребованностью в рамках сложившейся после заключения Вестфальского мира системы международных отношений в Европе. Значительную, возможно, решающую роль в этом сыграло вос­ соединение Украины с Россией в соответствии с решением Земского собора 1 октября 1653 года. И дело не в простом совпадении дат - Освободительная война украинского народа под предводительством Б.Хмельницкого началась в 1648 году, в год подписания Вестфаль­ ского трактата. Эффективное военно-дипломатическое обеспечение воссоединения двух братских славянских государств впервые пока­ зало Европе не только стремление России покончить с самоизоля­ цией московского периода, но и ее способность играть стабилизи­ рующую роль на «восточной периферии» Вестфаля. Царствование Екатерины II (1762 - 1796 гг.) по праву занимает особое место в истории русской дипломатии. Впервые после эпохи Петра I выдающиеся победы русской армии были подкреплены не менее блестящими успехами дипломатов. Кючук-Кайнарджий- ский мир 1774 года, определивший на десятилетия программу рус­ ской внешней политики на черноморско-балканском направлении, эффективная посредническая роль России в ходе Тешенского кон­ гресса 1779 года, провозглашение в 1780 году принципа вооружен­ ного морского нейтралитета, ставшего серьезным вкладом России в укрепление правовой основы международных отношений, присое­ динение Крыма и Северного Причерноморья, подписание Георгиев­ ского трактата с Восточной Грузией в 1783 году, включение в состав Российского государства Литвы, воссоединение с ним Белоруссии и Правобережной Украины - вот далеко не полный перечень сверше­ ний екатерининской эпохи. Вместе с тем рационализм - примета просвещенного XVIII века, - ориентированность на государственный интерес органично сочета­ лись во внешнеполитической деятельности Екатерины II с диплома­ тической практикой эпохи позднего абсолютизма с ее стремлением к «округлению границ», ослаблению соседей. Известное высказы­ вание Екатерины о том, что «вся политика сводится к трем словам: обстоятельства, расчеты и конъюнктуры» («circonstances, conjectures et conjonctures»), ничем не отличается от разработанной австрий­ ским канцлером В.Кауницем-Ритбергом «политики удобных слу­ чаев» («Convenienz-Politik»). Понимая это, Е.В.Тарле, один из самых ярких и добросовестных историков советского периода, отмечал, за­ трагивая вопрос о мере ответственности Екатерины II за разделы Польши, что не следует «чернить сверх меры тогдашнюю русскую дипломатию за ее якобы исключительное коварство». Думается, что, утверждая это, Тарле понимал не только противо­ речивость исторического процесса, но и неприменимость к нему ка­ тегорий «бытового морализирования». Диалектика истории нередко 8 ВВЕДЕНИЕ реализуется вопреки расчетам и амбициям ее творцов. Екатерину, разумеется, трудно заподозрить в том, что, присоединяя к России Крым или участвуя в разделах Польши, она предвидела, что закла­ дывает основы суверенитета современной Украины и Белоруссии. «Округляя границы», проводя многовекторную территориальную экспансию, она строила империю, руководствуясь политическими и нравственными понятиями своего времени. Вместе с тем приемы и общая направленность екатерининской дипломатии оказались настолько устойчивыми, что продолжали действовать (разумеется, в трансформированном виде) не только до 1917 года, но и в советскую эпоху. Дипломатическое наследие Ека­ терины - порыв к Черноморским проливам и польский вопрос - во многом определило существо того феномена, который принято называть имперской составляющей внешней политики России. От­ сюда - не только теоретическая, но и практическая важность кри­ тического осмысления, а в необходимых случаях - переосмысления опыта истории отечественной внешней политики. Без этого вряд ли возможно формирование новой, соответствующей ее нынешней са­ моидентификации и новым геополитическим императивам дипло­ матии России. Таковы вкратце предварительные замечания, которые мы по­ считали необходимым сделать, перед тем как перейти к пояснению исследовательских задач, структуры и источнико-документальной базы монографии. * * * Предметом исследования является комплекс вопросов, связан­ ных с участием России в разделах Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 годах. Основная задача - изложить на архивно-документальной основе предысторию и историю разделов, роль в них российской дипломатии, уделив особое внимание тем моментам, которые про­ должают оставаться объектом научной дискуссии. Подобный подход обусловлен тем, что при нынешнем, достаточно высоком уровне изученности проблематики разделов Речи Посполитой по целому ряду ее аспектов отечественными и зарубежными историками вы­ сказываются различные, нередко полярно противоположные точки зрения, и происходит это в силу отсутствия архивно-документаль­ ной базы или сомнений, которые вызывают те или иные документы, введенные в научный оборот преимущественно в XIX веке. Сложность, ответственность, а временами и сугубая деликатность поставленной задачи заключается в том, что стереотипное восприя­ тие наиболее болезненных эпизодов отечественной истории фор­ мировалось в дооктябрьский период не менее активно и полити­ зирование, чем в XX веке. По существу, отечественные историки